А сила боли сильней закона. Не спится зэчке, икону злит.
Но вместо Бога — октябрь на зоне, сны до подъёма срывает с лип.
Конвоем бродит, листвой играет, возьмёт, подбросит — так без конца.
Приходит сон: на кровати, с краю, холодной льдинкой, лицом в отца,
её сестра (ей почти тринадцать), бельё девчоночье и топор...
С бутылкой долго ли побрататься? — ушёл с работы и был таков.
В дверях застыла — как подавилась... Отец — не агнец, пусть с виду хил.
Откуда в хрупкой девчонке сила — не всякий может на "раз" убить.
Октябрь на зоне был нынче долгим, клонил деревья, в окно свистел.
В повинной было немного толку: отец оттуда не шлёт вестей,
сестра от горестей заболела - в больнице лечат ли от души?
Лежит, как кукла, в палате белой, былое — язва, а не ушиб.
Закон, как дышло, а срок — не совесть. Просить, надеяться — Бога злить...
И с каждым утром яснее новость: мечты на зоне слетают с лип.