В предзимних ветрах то звенят голоса,
То криком исходят, беснуясь:
«Корявые ели стоят на часах,
Скрывая поляну лесную,
Но если пройти через мерзкий заслон 
Под месяцем мёртворождённым,
Там конь золотистый, серебряный конь
И алый, как пламя дракона,
К тебе подойдут, обещая помочь
В женитьбе,  в богатстве иль сече.
Седлай, и пока не закончилась ночь,
Спеши приключеньям навстречу».

Лишь нищий бродяга внимал голосам,
Махая руками отважно,
И думал: «Отправлюсь на подвиги сам —
Став мужем богатым однажды!»...
Неделю плутал между елей кривых,
Подрав и одежду, и кожу; 
Он глянул на небо: все звёзды мертвы
И месяц родившийся — тоже.
Но вот и поляна. И кони на ней 
В сиянии словно пылают.
Тут нищий целует волшебных коней:
«Невесту с богатством желаю!»,

Лишь конь золотистый кивает: «Ну что ж,
Я знаю невесту-принцессу.
Ты, правда, на принца не больно похож,
Но здесь и мои интересы»…
Бродяга залез кое-как на коня:
«Ну трогай, любезный. Спеши-ка -
Доставь до рождения нового дня
К принцессе. Но, чур, не фальшивке!
Вот башня возникла на ихнем пути,
Конь молвил:  «То самое место.
А что не по твоему выйдет — прости.
Теперь поднимайся к невесте».
Тут нищий бродяга воскликнул: «Мечта!» 
И кинулся к башенной двери.
А конь усмехнулся и вороном стал,
Давно уж от старости серым.
Что нужно принцессе — старухе седой?
Метнулась без скидок на старость,
Скрутила бродягу… и стал он едой.
А ворону кости достались.